При формировании платформы российских демократических сил в ПАСЕ мы наблюдаем сегодня две крайности. С одной стороны, есть элитный клуб оппозиционных Путину московских бояр, стремящихся кулуарно поделить все 12 стульев в ПАСЕ между собой. С другой — в ассамблею с рёвом и грохотом устремилась могучая лавина куда менее представительных, но ничуть не менее амбициозных россиян. И эта лавина грозит окончательно превратить процесс формирования платформы в пошлый ералаш. Как найти золотую середину, сохранив и демократичность, и представительность? Способ есть.
Этот способ — строгий ценз для всех без исключения кандидатов в ПАСЕ от росоппозиции. Простой, но надёжный входной фильтр, о котором я расскажу в самой последней главе. Этот ценз с лёгкостью отсеет 99% сегодняшних претендов, общее число которых, как пишут, уже перевалило за сотню. Он оставит лишь самых мотивированных.
Но сначала — о том, почему показали свою неэффективность фильтры, которые уже есть.
Помните, из-за чего разговорелся самый главный скандал, связанный с формированием при ПАСЕ платформы российских демократических сил? Правильно, с ужина в парижском ресторане, где собрались отметить успехи очередного своего визита в Страсбург сливки российской оппозиции.
На этом ужине Гарри Каспаров предъявил Владимиру Кара-Мурзе, что тот строит интриги за спинами других участников банкета. В частности — пытается нарушить основополагающий принцип формирования платфоры, обойдя подписание Берлинской декларации. Широкая общественность о сцене в ресторане узнала из публичного заявления самого Кара-Мурзы, который у себя в Фейсбуке громко хлопнул дверью, объявив, что покидает Антивоенный комитет России.
Декларация за всё хорошее
Если сторонники Кара-Мурзы с самого начала оставляли за скобками суть, упирая на якобы неподобающий тон разговора, то симпатизанты Каспарова, напротив, поспешили объявить конфликт мировоззренческим.
С их точки зрения, всё было и остаётся предельно ясным. Есть принятая в 2023 году «Берлинская декларация» Антивоенного комитета России. И подписание документа якобы сразу позиционирует антивоенного россиянина как однозначного друга Украины и безусловного противника путинской России. Тогда как неподписание — превращает отказника как минимум в очередного борца за всё хорошее и против всего плохого, беззубого и совершенно неопасного для путинского режима.
К сожалению, это сильное упрощение. Ярчайшим образчиком борьбы за всё хорошее и против всего плохого является как раз сама Берлинская декларация. И то, что Кара-Мурза и К до последнего сопротивлялись подписанию в общем-то ни к чему не обязывающего документа (но в итоге таки — подписали, о чём сообщили сегодня на сайте Free Russia Foundation), конечно, не лучшим образом характеризует Владимира Владимировича со товарищи. Но придаёт ли это обстоятельство более серьёзный вес декларации, делая её универсальным мерилом антипутинской и проукраинской позиции?
Увы — нет.
Достаточно вспомнить, что Юлия Латынина, успевшая менее чем за три года полномасштабной войны мутировать в ярую антиукраинку и запутинку, отозвала подпись под Берлинской декларацией лишь в октябре 2025 года. «Баба Зига», как успели окрестить её к тому времени в оппозиционной среде, уже вовсю топила за «право сильного» — то бишь, Путина — расчленять Украину так, как душеньке будет угодно.
Берлинская декларация — набор тезисов, с большинством которых трудно не согласиться. Но это не программа действий, которая накладывает на подписанта особые обязательства.
У какого политэмигранта в здравом уме возникнет желание спорить с заявлением, что «Война против Украины является преступной», а «режим Путина является нелегитимным и преступным» и потому «должен быть ликвидирован»? А это выдержки из первого и второго пунктов декларации, которую любой желающий может подписать вот здесь.
Шульман Шрёдингера
Впрочем, пара формулировок действительно смущает. Например, такой: «Международно признанные границы России должны быть восстановлены». При чём здесь Россия? Восстановить требуется признанные мировым сообществом границы Украины. А вот как будут проходить границы РФ после поражения последней, и останется ли государство под таким названием вообще на политической карте мира — это предмет отдельного разговора.
Странноватенько выглядит и пункт «Подписавшиеся воздерживаются от публичных конфликтов в демократических и антивоенных движениях».
Во-первых, демократию и движение вперёд очень часто сопровождают публичные конфликты. Тогда как тишь да гладь свойственны как раз диктатуре и застою.
Во-вторых, после демарша Кара-Мурзы со всей очевидностью стало ясно: заявить-то о самовоздержании такого рода проще простого, а вот действительно соблюсти этот пункт — труд титанический, если вообще посильный.
Но как бы то ни было, фильтром Берлинская декларация оказалась таким себе. Подпись под документом можно легко отозвать (как Латынина), можно — поставить, для начала хорошенько поскандалив (как команда Free Russia Foundation), а можно вообще превратить свой автограф в подобие кошки Шрёдингера, как это сделала кумир российской либеральной публики Екатерина Шульман.
О том, поставила ли свидетельница спящих институтов подпись под декларацией, в сети до сих пор гуляет противоречивая информации. Ещё в середине октября утверждалось, что нет, не поставила. Тем не менее, Антивоенный комитет выдвинул Шульман в качестве одного из делегатов для участия в платформе российских демократических сил.
Был бы человек известный…
Но проблема не только и не столько в Берлинской декларации. Давая жизнь новому детищу, в ПАСЕ не потрудились обозначить внятно ключевые цели его создания. Ограничились предельно общим: «для двустороннего взаимодействия… по вопросам, представляющим общий интерес». Лоббисты от российской оппозиции, что примечательно, тоже не заостряли внимания на конкретике.
Хотя, учитывая российскую угрозу, конкретика как раз напрашивалась. Вопросы всесторонней поддержки Украины и эффективного противодействия России должны были стоять во главе угла. Но этого не было чётко прописано.
Потому стоит ли удивляться, что даже селебрити от оппозиции городили отсебятину, когда доходило дело до объяснений, какие требования ПАСЕ предъявляет к российским кандидатам?
Галерист и участник Антивоенного комитета Марат Гельман уверял, что главное, чтобы человек был известный. Обсуждать же Гельман, судя по комментариям, последовавшим после скандала, планирует по-прежнему лишь “Мета-Россию” и русскую культуру в изгнании.
Юлия Навальная, которая, судя по всему, тоже не прочь оказаться в ПАСЕ, после встречи в кулуарах ассамблеи с президентом ПАСЕ Теодоросом Русопулосом объяснила своим читаталям, что ПАСЕ “не выборная делегация и не представительство россиян, а экспертное сообщество, с которым парламентарии хотели бы вести консультации”.
Расплывчатость формулировок, которая казалась сливкам московской оппозиции вполне удобной, пока они делили места исключительно в своём, узком кругу, и породила очередную проблему.
Женщина, которой боится сам Путин
Под знамёнами борьбы за всё хорошее и против всего плохого в брешь на волне раздутого скандала хлынули многочисленные российские активисты и заслуженные борцы с режимом, главное для которых — не победа, а участие.
Не остался в стороне и борец с полувековым стажем — ветеран советского диссидентского движения Александр Подрабинек. Его, правда, могут забраковать по чисто формальным основаниям. Подрабинек по-прежнему находится в России, а соответствующая резолюция ПАСЕ предусматривает участие лишь тех, кто вынужден был покинуть страну.
Русский националист Даниил Константинов и вовсе предложил подобие перформанса — взять и выдвинуть кандидатами в ПАСЕ всех томящихся по российским тюрьмам политзеков. Жест, понятное дело, эффектный — но едва ли даже Константинов, тоже в прошлом политзек, представляет себе, как будет выглядеть на практике «двустороннее взаимодействие» европарламентариев с российскими узниками совести, которых всегда можно закрыть в ШИЗО или попросту убрать с публичных радаров, как это случилось с Алексеем Навальным, пока его этапировали к месту казни.
Но я не зря упомянул, что набирающая скорость лавина выдвижений и самовыдвижений в ПАСЕ антивоенных россиян — не про победу, а про участие.
Подали заявку в ПАСЕ и участницы Феминистского антивоенного сопротивления (ФАС), лидерке которого, Дарье Серенко, западные издания посвящали довольно многообещающие статьи.
Сообщалось, например, что возглавляемая Серенко ФАС — «одна из самых могущественных антивоенных организаций в мире».
В другой публикации утверждалось, что «Дарья Серенко, без сомнения — женщина, которую Путин боится больше всего. И он, кажется, намерен её уничтожить потому, что она представляет собой ошеломляющий вызов его гипермужскому видению России».
«Феминистки являются наиболее заметной политической силой в оппозиции, мы стали акторами на улицах по всей России», — заявляла в этой статье сама Серенко, которую там, помимо прочего, провозгласили ещё и “наследницей Навального”. Так читатели Daily Beast узнали, что среди абсолютно незаметной с 2022 года на российских улицах оппозиции особо выделяется ФАС.
Выдвинулся в ПАСЕ и активист правых взглядов Игорь Драндин, который отчего-то даже в эмиграции особенно яро защищает две вещи — замороженные российские активы и российский же триколор. И защищает он их, ясное дело, вовсе не от Путина с приспешниками. Драндина тоже могут забраковать по чисто формальным основаниям — поскольку использование флага и другой государственной символики РФ участниками российских демократических сил в ПАСЕ запрещено соответствующей резюлюцией.
Фильтрация: как отделить зёрна от плевел
Так или иначе все многочисленные заявки — а их количество, как сообщают, уже перевалило за сто — придётся рассматривать. Или хотя бы — имитировать соответствующую работу.
И этой лавины, подчеркну ещё раз, можно было легко избежать, договорись с самого начала представители ПАСЕ и российской оппозиции о такой простой вещи как эффективный ценз.
Этот ценз должен был работать с самого начала. Как первый шаг, который в обязательном порядке должен сделать каждый кандидат на участие в платформе российских демократических сил при ПАСЕ.
Условие очень простое, но, уверен, об него споткнётся 99 процентов всех сегодняшних кандидатов в ПАСЕ.
Это — донат ВСУ.
Разумеется, минимально необходимый размер помощи, перечисленной Вооруженным силам Украины, должен быть символическим и подъёмным. Условно, 10 евро. Хочешь больше — заплати больше.
Но этот ценз не должен превращаться в ценз имущественный. Потому что финансовые возможности условных Михаила Ходорковского и Марата Гельмана, с одной стороны, несопоставимы с финансовыми возможностями условных Константина Качалова и Елены Васильевой, с другой.
Главная идея именно такого ценза предельно проста. Каждый кандидат в ПАСЕ тем самым подтверждает: он поддерживает Украину и противостоит путинской России не тем, что тиражирует предельно общие лозунги, воплощать которые в жизнь должен кто-то другой, а вполне конкретным донатом.
Донат, в отличие от подписи под декларацией, уже нельзя будет отозвать назад.
За один такой донат в России гарантированно грозят обвинения в «госизмене» и «содействии терроризму».
И, значит, именно такая форма заявки будет демонстрировать, что человек осознаёт цену своих поступков.
Возможно, я слишком плохого мнения о российской оппозиционной тусовке, и этот ценз отсеет не 99, а всего лишь 90 процентов сегодняших желающих. Или — даже ещё меньше. Что ж, буду приятно удивлён.
Но в том, что значительный отсев кандидатов произойдёт, и в списках будут преобладать лишь наиболее мотивированные претенденты, а не любители поучаствовать в любом кипеше, кроме голодовки — я ничуть не сомневаюсь.
В идеале ценз следует ввести уже прямо сейчас, при формировании самой первой платформы. Учитывая сырость и непроработанность процедур, а также постоянное «уточнение» условий, подобное дополнение, думаю, будет вполне допустимым.
Вой при таком раскладе гарантированно поднимут лишь пресловутые борцы за всё хорошее, которых от всех европейских институций следует держать как можно дальше. По крайней мере, на время войны.
“Всходы” — независимый проект об эмиграции, жизни в Европе и ситуации за новым железным занавесом. Поддержите “Всходы”
