Говорить о России, не срываясь на нецензурную брань, стало ещё сложнее. Труженики филологического фронта поставили «жопу» в один ряд с матерными словами. Это воистину щедрый дар лингвистов путинским правоохранителям, которые если ещё не ведают, что за бездна возможностей разверзлась пред ними, то лишь потому, что словарей не читают. Но одновременно это — явная попытка поставить точку в более чем вековом споре русских филологов о том, можно ли кастрировать язык. В Санкт-Петербургском государственном университете, подготовившем новый толковый словарь, уверены: можно.
Рунет который день бурлит от страшного открытия. В новом «Толковом словаре государственного (sic!) языка Российской Федерации» слово «жопа» — а равно с нею слова «бздеть», «говно» и «шлюха» — отнесено к разряду нецензурной брани.
Под нецензурной бранью в России теперь понимаются слова, образованные в общей сложности от 14 корней:
-бзд- (бздеть и производные), -бля- (блядь и производные), -ёб/еб- (и т. д.), -елд-, -говн-, -жоп-, -манд(а), -муд-, -перд-, -пизд-, -сра-, -(с)са-, -хуе-/-хуй-/-хуя-, -шлюх/ш-.
Впрочем, говоря языком популярной телеведущей Екатерины Шульман, перед нами не новость, но событие. Словарь был опубликован ещё в апреле 2025 года, но докопались до его основ журналисты издания The Barents Observer лишь в ноябре. Их публикацию заметила «Медуза» — и понеслось.
Обратная реакция не заставила себя ждать. Научный сотрудник Института русского языка РАН Владимир Пахомов (почему-то за всех провластных экспертов решил отдуваться он один, в своём телеграм-канале) призвал СМИ не сеять панику. Мол, и вопрос-то обсудили ещё полгода назад, и сама жопа «не мат и не под запретом, это брань, но не нецензурная».
В общем, если прочтёшь в «Толковом словаре государственного языка Российской Федерации», что «для обеспечения соблюдения запрета, установленного п. 6 ст. 1 Федерального закона «О государственном языке Российской Федерации» от 01.06.2005 №53-ФЗ под нецензурной бранью следует понимать использование слов, образованных» в том числе от корня -жоп- — не верь глазам своим!
Можно открыть сам упомянутый в тексте словаря закон и обнаружить, как сформулирован сам запрет:
“при использовании русского языка как государственного языка Российской Федерации не допускается употребление слов и выражений, не соответствующих нормам современного русского литературного языка (в том числе нецензурной брани)”.
Кто-то, конечно, уже включил внутреннего легиста и наивно полагает, что дело наверняка касается лишь официальной речи — тогда как в быту-то россиянам по-прежнему доступны такие вольности, как «жопа», «шлюха» и «говно».
Но вот тут-то как раз всё очень зыбко.
В законе, например, сказано, что «государственный язык Российской Федерации подлежит обязательному использованию… при написании наименований географических объектов».
И вот вздумай написать кто-то коротенькую фразу «В России — полная жопа», это уже повод вмешаться правоохранителям и привлечь негодника к ответственности как минимум за нецензурную брань или ещё нет?
Упомянуты, среди прочего, в законе «публичные исполнения произведений литературы, искусства, народного творчества» (привет всем, кто вздумает хотя бы при одном свидетеле спеть что-нибудь из Летова). А также — «иные сферы, определённые законодательством Российской Федерации». Тут уже бешеному принтеру под названием «Госдума» все карты в руки.
Да и прямо сейчас, по большому счёту, вопрос о привлечении к ответственности остаётся на совести правоприменителя. Которому достаточно написать в протоколе, даже не расшифровывая — «выражался нецензурной бранью» — и передать дело в суд.
А уж если он решит перестраховаться — к его услугам всегда целый провластных экспертов-лингвистов, коим теперь даже не придётся ломать головы над формулировками в попытках натянуть сову на глобус. Достаточно заглянуть в свежий толковый словарь, где чёрным по-белому перечислены все те самые корни.
Но есть ещё один аспект, который все упускают из вида. Этот аспект в виде слегка изменённого афоризма вынесен мной в заголовок статьи.
Крылатую фразу «Как же так? жопа есть, а слова нет» приписывают Яну Бодуэну де Куртенэ, поляку и блестящему русскому лингвисту, подготовившему III (бодуэновское) издание Толкового словаря живого великорусского языка В. И. Даля.
Объём третьего издания был увеличен в том числе за счёт включения туда большого количества вульгаризмов. Бодуэн де Куртенэ считал: словарь не может «урезать и кастрировать живой язык», не вправе его «переделывать и скрывать то, что в нем действительно есть и бьется интенсивной жизнью», даже если это «режет ухо чопорных педантов-моралистов»
Педанты-моралисты не остались в долгу. Реакционные публицисты и лингвисты, разделявшие официальную черносотенную политику, обрушились на учёного с жёсткой критикой, которая, по мнению исследователей наследия Бодуэна де Куртенэ, больше напоминала «бешеную травлю».
Бодуэн де Куртенэ якобы «испортил» Даля. Травля подкреплялась письмами возмущенной общественности, требовавшей немедленно исключить из словаря все «сквернословия, ругательства, мерзость площадного жаргона, проституции, разврата, дикого и разнузданного эротизма».
Раздражал лингвист не только своим отношением к «вульгаризмам». Вот характерная выдержка из его предисловия к словарю, посвященная «патриотам» и «патриотизму»:
«…кто же виноват, если в последнее время эти слова взяты в исключительную аренду известными «партиями» и группами, и получили вследствие тэтого — впрочем, не только в России, но и в других странах — разбойничий, погромный и карательный оттенок? Оставлять же подобные выработанные жизнью оттенки не отмеченными, когда представляется возможным их отметить, было бы упущением в словаре живого языка».
И вот спустя столетие патриоты от лингвистики взяли двойной реванш, тщательно зачистив очередной толковый словарь от наследия учёного-революционера. Двойной — потому что зачистке подверглась не только нецензурная брань.
Толковым словарём 2025 года патриотизм определяется как «традиционная российская духовно-нравственная ценность». И все примеры употребления, с ним связанные, касаются исключительно положительного. Один из примеров, что характерно, такой — «Рост патриотизма во время войны».
Подобных примеров в издании, подготовленном СПбГУ, найдены уже десятки. Уверен, если задасться целью, счёт их будет вестись на сотни и даже тысячи. Так что перед нами важный документ путинской эпохи — первый словарь казённого русского языка. Или, как называет этот язык ряд независимых исследователей — некрояза.
Впрочем, этот документ не назвать полноценным и досконально проработанным. В нём, например, отсутствует слово «хлопок» как эвфемизм взрыва. Среди примеров есть «хлопок выстрела», но это, согласитесь, совсем не то же самое, что «хлопок газа». Так что есть, есть ещё составителям куда стремиться.
Но пока бойцы филологического фронта заняты куда более важной прикладной работой. Они пытаются описывать реальность в терминах, приятных действующей власти. Подвизались на этой ниве, разумеется не одни лишь лингвисты СПбГУ. В сфере патриотической филологии вообще наблюдается оживлённая конкуренция.
22 ноября Государственный институт русского языка имени Пушкина выбрал слово уходящего года. Неизгладимое впечатление на отечественных филологов, видимо, произвели слитые в СМИ черновики очередного «мирного плана» Трампа по Украине. Потому словом года они назначили слово «Победа».
Второе и третье места заняли, соответственно, «Max» (название никому не нужного суверенного российского мессенджера, на который сейчас власти принудительно пытаются перевести население) и «нейросеть».
И здесь нам, подводя итог, остаётся зафиксировать ключевое различие между живым и казённым языком. Если «жопы» теперь официально нет, тогда как в объективной реальности она продолжает существовать и накрывать собою российское пространство, то с «победой» складывается кардинально иная ситуация. Слово-то есть — а вот самой победой даже не пахнет.
